Подпишись

Сломанное сердце: как пережить последствия детских потрясений

Как ни хочется уберечь ребенка от жестокостей мира, он неизбежно с ними сталкивается. Травма мешает жить, отнимает силы, нужные для развития.

Сломанное сердце: как пережить последствия детских потрясений

Как помочь ребенку пережить потрясение? Как самому взрослому справиться с последствиями давних детских травм? Об этом — семейный психолог Людмила Петрановская.

Почему они не ломаются?

— Можно ли обезопасить своего ребенка от возможных потрясений и травм?

— С какими-то травмами растут все дети: трудно найти семью, в которой ничего не случается. Кто-то сильно обжегся, кто-то упал и расшибся, у кого-то умерла бабушка, собаку сбила машина… Это случается со всеми, это часть жизни. Этот опыт обязателен для человека. Любая жизнь — это баланс травм и ресурсов. Это сумма двух разных сил: с одной стороны, то, что тебя обессиливает, с другой — то, что тебя поддерживает и придает сил.

— Бывает, что ребенок чего только не натерпелся в детстве, а вырастает нормальным человеком — вот как Горький вырос среди «свинцовых мерзостей» и даже стал большим писателем… А кто-то ломается при полном, кажется, благополучии.

— Мне довелось общаться с детьми беженцев, которые в самом деле пережили ужас — где-то бежали под бомбами, прятались в грязной канаве… но они были с родителями, и никто из родителей не погиб, не потерялся, и взрослые сохранили присутствие духа. Дети помнили, что с ними было, но это не разрушило их картину мира. У маленького ребенка нет объективного представления об опасности.

Оно основано на том, как он воспринимает ситуацию субъективно: мама рядом — хорошо, нет мамы рядом — плохо. Мне недавно одна знакомая рассказывала про свою свекровь, которая в возрасте трех-четырех лет пережила ленинградскую блокаду. У нее сохранились конкретные воспоминания об этом времени, но нет ощущения ужаса, потому что мама поставила перед собой цель показать детям, что все нормально. Когда они шли в бомбоубежище, мама говорила, что они идут гулять, они спускались туда со сказками и рассказами…

Детское восприятие основано на привязанности. Если ребенок привязан к взрослому, он делегирует ему отношения с миром и сам живет спокойно: взрослый за все отвечает. Именно поэтому, кстати, у многих детей был шок в девяностых годах, когда люди вроде бы не голодали, не падали и не умирали на улицах, но родители не справлялись с жизнью, и детей травмировал этот опыт.

— Но некоторые дети воспринимают мир трагически, даже когда у них благополучная жизнь и хорошие отношения с родителями…

— Дети сами по себе очень разные. И травма бывает разная: один тип — это когда что-то плохое случается (ну, скажем, человек ногу сломал); второй — это когда ему постоянно, хронически недостает чего-то необходимого: любви, родительского тепла, привязанности. Этот второй тип травмы называют депривацией.

Известно, что на депривацию разные дети реагируют по-разному: есть дети, которых как будто что-то хранит, а других депривация сильно разрушает. Отчего это зависит, никто не знает: вот как одни дети часто болеют и ловят любую инфекцию, а другие почти совсем не болеют. Я знакома с человеком, у которого всегда были хорошие отношения с отцом. Но однажды папа настолько вышел из себя, что этого ребенка избил, и этого одного раза ему хватило на всю жизнь: сейчас ему 60 лет, и он до сих пор заикается.

Боль стучит из коробочки

— Чем можно помочь травмированному ребенку?

— Чтобы помочь, важно помнить про баланс травм и ресурсов. Чем сложнее ситуация, в которой находится ребенок, тем больше ресурсов нужно в нее вкладывать. Преодоление травмы может идти через регрессию — ребенок спускается назад, к более младшему возрасту, если может рассчитывать, что взрослый ему поможет.

Но взрослые часто не желают иметь дела с детской болью, им кажется — пусть он поскорее забудет. Они подают ребенку сигналы: перестань это чувствовать, не говори об этом, забудь. И дети в этом случае не переплавляют свою боль, не перерабатывают ее, а запирают чувства, примораживают их во внутренней коробочке. А вместе с ними непременно примораживается и часть внешнего опыта.

И кажется, что ребенок все забыл, не помнит травмы, не говорит об этом, но нельзя приморозить одно чувство, не замораживая все остальные. Если он заморозил горе, заморозятся и другие чувства. А травма не просто так лежит в этой коробочке: она из нее стучит, хочет вырваться наружу. И тут нужен внутренний караул, чтобы охранять ее, не выпускать. Очень много душевных сил тратится не на выполнение задач возраста, не на рост и взросление, а на стучащую из коробочки боль.

— Как это влияет на дальнейшую жизнь человека?

— Если ребенок не пережил травму в объятиях взрослого, его развитие притравлено этой травмой, даже если кажется, что у него все благополучно. Часто бывает, что общаешься со взрослым человеком, который в детстве пережил что-то тяжелое, и непонятно даже, что не так, но есть общее ощущение неблагополучия. Он может, например, об ужасных событиях своей жизни рассказывать с буратинской улыбкой, это признак потери чувствительности, это свидетельство не пережитой и не переработанной травмы.

— Как помогать ребенку, которому плохо?

— Что бы ни произошло, задача взрослого — контейнировать чувства ребенка. Быть для них контейнером, стать психологической утробой для другого. Обнять его вместе с его чувствами — и не разрушиться от этого. Этому не надо специально учиться на курсах, это в каждом из нас заложено. Скажем, когда на работе кому-то из коллег внезапно сообщают плохую новость — какой наш первый порыв?

Обнять за плечи, ничего не спрашивать по работе, не требовать от него действий, может быть, принести ему воды… Не надо пытаться отвлекать человека от того, что у него случилось, забалтывать его, не нужна установка на то, что надо немедленно развлечь его, сводить в «Макдоналдс», не надо объяснять, что все будет хорошо, до того, как человек проживет свои чувства.

Наша задача — позволить ребенку выплеснуть чувства: его боль, его гнев, его страх, — только тогда он может восстановиться, хотя и со шрамом. Но если закрываться от ребенка, отгораживаться, стыдить его за его чувства — тогда ребенок отмораживается.

С другой стороны, если мы берем на себя задачу сохранить чувствительность ребенка и не дать ему приморозиться, мы должны понимать, что мир вокруг неласковый. Что чувствительный ребенок в этом мире обречен плавать в бассейне с серной кислотой, и всегда будет испытывать боль, и не покроется коркой. Моя дочь, например, испытала в начальной школе настоящий экзистенциальный шок: не могла понять, как это — зачем продолжать дразнить человека, если он уже плачет?

-  А где же золотая середина? Чтобы ребенок и чувствительность не вполне потерял, и не был в этом мире человеком с ободранной кожей?

— Если мы хотим сохранить ребенка живым, надо его беречь. По крайней мере до подросткового возраста. Большинство детей так или иначе успевают потерять чувствительность, хотя другие — нет. Потому в хорошие школы с безопасным психологическим климатом и конкурс по двадцать пять человек на место, что это не просто место, где дают образование, но еще и заповедник, куда можно сунуть свою не отмороженную детку и надеяться, что ее там не обидят и не будут говорить «ну чего вы хотите, она же не такая, как все».

Подписывайтесь на Эконет в PINTEREST! 

— И что же делать родителям «не таких» детей? Если, к примеру, ребенок веселый, открытый, еще играет в куклы, а вокруг — уже скептически настроенные семиклассницы с пивом и сигаретами?

— Моя дочь, пока не сменила школу, прогуливала. Есть возможность сменить школу — надо менять. Если это единственная школа в маленьком городке, то надо снижать количество общения, искать для ребенка другие среды. Для моей дочери такой средой стали тренинги в «Далекой радуге», она именно там разместила свой центр общения.

Это может быть туристическая секция, кружок, дачная компания — другое место, где ребенок может разместить свои главные чаяния. Если сверстники относятся к ребенку неприязненно, надо учиться отвечать им так, чтобы самому не разрушаться. Для девятилетнего ребенка это задача преждевременная. Для четырнадцатилетнего — вполне соответствует задачам возраста.

Сломанное сердце: как пережить последствия детских потрясений

Пора объявить демобилизацию

— Иногда родители, сталкиваясь с проблемами своих детей, начинают вспоминать собственное детство — и там оказывается полно незаживших ран. Что делать?

— Если с человеком в детстве происходило что-то очень плохое, в это лучше не лезть самому. Самодеятельность в таком случае только навредит, надо искать профессионального психотерапевта. Но если это мелкая хроническая травматизация — то помочь себе вполне возможно. Надо относиться к себе как к своему ребенку —.не игнорировать свои потребности, заботиться о себе.

К сожалению, взрослые часто воспроизводят модели собственных родителей по отношению к себе самому. Но такая позиция съедает много энергии. Правда, бывают и ошибки детского восприятия: дети неправильно понимают отношение родителей к ним. Скажем, разговариваешь с человеком и видишь, что его тип отношения к миру — как у пережившего жестокое насилие.

Биография благополучная, а он воспринимает мир так, будто об него тушили сигареты. Потом оказывается, что он в полтора года пережил ожог, в течение многих недель мама делала ему болезненные перевязки, он ее умолял их не делать, а она делала.

Ребенок не понимал тогда, что это нужно, а мама, видимо, не справилась с чувствами, прикрикнула на него — и так получается травма, и уже потом специалисту надо будет расцепить мамины действия и детское восприятие. Часто бывает опыт насильственной госпитализации в раннем возрасте без мамы; дети это обычно воспринимают как предательство родителей: отдали и бросили.

Если госпитализация без мамы все-таки случилась — надо говорить о чувствах. Не стремиться отвлечь, развлечь — надо проговаривать чувства: больно, страшно, плохо, — показать, что взрослый готов с ними справляться. Ни в коем случае не показывать: мне и так тяжело, прекрати, пожалуйста, это чувствовать.

— Если понимаешь, что твои нынешние проблемы — это результат давней травмы, что с этим делать?

— Можно пытаться работать и с нынешним поведением, и разбираться с прошлым: у психотерапевтов есть разные методики — рисунки, разговоры. Обычно грамотный специалист поймет, с чем имеет дело.

— Но многие это воспринимают как унылое самокопание — участь слабаков и нытиков.

— Нет, конечно, важно, чтобы забота о себе не превращалась в самокопание. Но многим мамам наоборот свойственно состояние гипермобилизации — я думаю, переданное по наследству от их родителей: стиснуть зубы, прожить это, пережить… такой бокс интенсивной терапии, полная мобилизация сил, когда расслабляться нельзя. Так предыдущие поколения жили, так переживают войну, но некоторые застревают в этом состоянии, даже когда время уже не военное.

Это часто замечают психологи, которые работают с родителями выздоровевших онкобольных детей. Они привыкли бороться, они не могут перестать это делать, выйти их этого состояния и начать получать удовольствие. Этот тип поведения женщины в семье существовал много лет и передается по наследству. Но мобилизация — это тоже не бесплатно, она тоже происходит за счет примораживания чувств. Причем сама мать, может быть, и не обратится за помощью, ей-то кажется, что она правильно живет, и даже не допускает мысли, что уже пора объявить демобилизацию.

Подписывайтесь на наш YOUTUBE канал!

— У многих людей сама идея о том, что в основе их проблем может лежать детская травма, вызывает скептическую усмешку.

— А тут могут быть разные причины. Травма ведь это не всегда ужас-ужас: разбить коленку — это тоже травма. Бывают такие люди, у которых в самом деле не происходило ничего страшнее разбитых коленок — с телом и страшнее разлуки — с душой. И эти травмы не оставили на них никакого следа.

Или, может быть, им было плохо, но благодаря мудрому поведению взрослых они смогли это пережить. А может быть, травма была и сил с ней справиться не хватило. Прикасаться к боли нельзя, человек накладывает на нее заморозку — да и не всегда это нужно. Связь между травмой и взрослыми проблемами может быть вообще неочевидной. Например, на одном тренинге для родителей у меня была мама, которая очень бурно реагировала на детскую ложь — притом что вполне терпимо относилась к другим нарушениям.

И на второй день тренинга она вдруг вспомнила, как в три или четыре года родители сказали ей, что они едут к бабушке — а сами оставили ее в детском санатории. Немудрено, что ее всю жизнь травмирует вранье. Но она никогда не думала об этой связи, не видела ее, хотя понимала, что есть что-то неправильное в том, как она взвивается от безобидного детского вранья.

Так что если у человека есть непережитая травма, ее последствия все равно будут очевидны. А если очевидных проблем нет - так нечего и выискивать их, разумеется. опубликовано econet.ru

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet

Источник: https://econet.ru/

Понравилась статья? Напишите свое мнение в комментариях.
Комментарии (Всего: 0)

    Добавить комментарий

    Если вы начинаете с самопожертвования ради тех, кого любите, то закончите ненавистью к тем, кому принесли себя в жертву. Бернард Шоу
    Что-то интересное